Я не родилась в Калининграде и давно там не живу. Но, по-прежнему, этот город остается для меня родным. Я знаю там каждый проулок и чувствую себя в любом месте абсолютно спокойно, потому что там никогда не потеряюсь и всегда найду, куда идти – наверно, именно таким и должен быть родной город.
Калининград странный. Он вовсе не похож на “Запад”, хотя и находится между границ, и не похож на Россию, потому что почва не та.
Когда я впервые выехала за пределы Москвы, на машине во Владимир, меня поразили деревянные дома. Вот это была настоящая Россия, как я представляла ее себе по фильмам, книгам.
В Калининградской области такого не увидишь – если в самом Калининграде разрушенные бомбежкой здания заменили уродливыми пятиэтажками, то в области сохранилось множество немецких домов – крепких, из красного кирпича, с мраморными полами, покатыми черепичными крышами.
Когда открыли границы для немцев и они приехали в свои родные жилища, которые покинули во время эвакуации местного населения с территории бывшей Восточной Пруссии, многие не могли сдержать слезы. За прошедшие, на тот момент, почти пятьдесят лет территория не только не облагородилась, но была превращена, по немецким меркам, во что-то вроде свинарника.
Моя мама, которая родилась в Калининградской области, в доме, в котором просто поселились мои бабушка с дедушкой – тогда, по окончанию войны, в области остались многие, кто отвоевывал у немцев эту землю; они просто занимали свободные дома, – помнит, как отапливались мебелью и в доме хранили картошку.
В моем детстве, мы часто раскапывали тайники, даже через десятки лет после окончания войны; сундуки с посудой, красивые бутылки и пробки, монеты – их оставляли местные жители, которые покидали эту землю в срочном порядке буквально с пустыми руками.
Они быстро прятали все вокруг домов, надеясь вернуться, но…
За последние десять лет город сильно изменился.
Что-то удалось еще больше испортить (как, например, площадь, где тихонько снесли традиционного Ленина, сначала сделали Европу, с огоньками и фонтанами, потом в центре взгромоздили гигантскую мраморную стелу, которая просто задавила своим величием это небольшое место, а за ней вырос православный храм, такой же гигантский, холодный и неуместный),
что-то – восстановить и облагородить.
Я тоже плакала, как те немцы, которые видели свои покосившиеся и обшарпанные дома, нещадно эксплуатируемые русским людом, однажды, рассматривая старые фото Кенигсберга.
Это был город потрясающей красоты; большой, цветущий, развитый, культурный и образовательный центр, со своим Королевским замком, Университетом, соборами, с мощеными мостовыми, каналами и набережными, очень плотно застроенный в центре – похожий на старые европейские города.
И потом, глядя на фотографии после бомбежки, груды горящего мусора, мне было безумно жаль, что такая красота погибла.
То, что не разрушила война (я где-то читала, что союзники бомбили город особенно зверски, под девизом «так не достанься же ты никому»), добили наши.
Идеология разрушила Королевский замок, превратила старинные замки и соборы в руины. Ведь это были останки фашизма, форпост вражеских сил, и нужно было стереть любые следы с лица земли, до основания, и затем – построить наше.
Но все нельзя разрушить.
Сохранился Кафедральный собор, который сейчас является главным символом города; внутри можно увидеть фотографии Кенигсберга и Восточной Пруссии, иллюстрации работ по восстановлению здания, побывать в музее Иммануила Канта, послушать органную музыку.
Сюда приезжают отметиться все женихи и невесты, туристы и отдыхающие. Кафедральный собор находится на месте, которое называется Островом, оно отрезано от других частей города рукавами реки.
Здесь проходят городские праздники, да и просто гуляют люди, между скульптурами, которые разбросаны по скверу, создавая что-то вроде открытого музея.
Неподалеку развивается проект «Рыбная деревня»; несколько лет назад московские инвесторы представили грандиозный план реконструкции старинной части города, однако, амбиции значительно поубавились в процессе, хотя принесли свои плоды.
В городе достаточно мест для отдыха.
Инфраструктура Калининграда и, например, того же миллионного Новосибирска, или других российских городов, соразмерных с Калининградом по населению (примерно 500 000), отличается на порядок.
Приятные, уютные рестораны – мои любимые «12 стульев», «Валенсия», Seestern в Светлогорске, где так здорово сидеть зимой, когда внутри камин, свечи, тепло, а за окном серая и леденящая Балтика,
«Универсал», с клубом, кинотеатром и кафе, очень эстетский и модный, и без всякого пафоса. Наверняка, есть много новых мест.
Калининградский зоопарк, когда-то бывший самым большим зоопарком в Европе, с ландшафтной структурой, – то есть звери сидят не в клетках, в большинстве своем, а гуляют по своей территории, конечно же, отделенной от посетителей.
Органный зал, несколько музеев, в том числе Музей Янтаря, в здании немецкого форта.
Есть Драматический театр, очень провинциальный и вялый, и здоровский театр на Бассейной, где работает отделение ГИТИС’а и делаются совместные представления с московским «Геликоном».
Есть торговые центры, боулинги, пиццерии, суши-бары, бутики – все то, что наполняет выходную жизнь любой провинции.
Есть очень красивые места, где приятно погулять весной – Каштановые аллеи, район частных вилл с маленькими круглыми площадями и затейливым рисунком улиц, несколько парков.
И есть, конечно же, море, до которого пол часа на машине.
Балтийское море, с температурой воды летом максимум градусов 20 (я купалась и в 14-)), в которое можно зайти иногда только с разбега,
с песчаными пляжами, Куршской косой, где можно затеряться в дюнах, насобирать грибов, купить свежевыловленную и здесь же закопченую рыбу, найти такое место на песчаном пляже, где в зоне твоего обозрения не будет ни души, погулять по пустынному берегу зимой, увидеть в лесу косулю, накормить притопавшего к порогу твоего съемного домика ежика.
Начиная с ранней весны и до поздней осени я ездила на море практически каждый день; сбегала пораньше с работы и на пляж; весной на «сковородки», дюны, куда не залетает холодный ветер, летом – в Зеленоградск или на недельку с друзьями на Косу.
Я даже не могу ответить четко – люблю ли я Калининград?
Там живут мои родители, мои друзья, но я приезжаю туда все реже. Наверно, я никогда не вернусь туда жить.
Но все же, я думаю, что это особенный город. У него особенная судьба.
Такое странное место, куда съехались люди со всех уголков нашей большой страны, земля завоеванная, где жители до сих пор толком не понимают, к кому себя отнести.
Они ездят в Россию (так и говорят; «там, в России», «ездил в Россию»), пересекая несколько границ, с детства путешествуют по Европе – я проводила все праздники и выходные в Литве, Польше, Германии, училась в Англии, Швеции, Дании, была во Франции, Чехии, Словакии, Италии, Испании, – при том, что я из обычной калининградской семьи, где мама инженер, а папа моряк.
У них есть специальная программа для детей школьного возраста, которая дает возможность съездить, собственно говоря, в ту страну, в которой они живут.
Они считают, что калининградские девушки – самые красивые, что их город – самый лучший, как, собственно говоря, жители любого города, наверно, в любой стране. Здесь есть свои местные звезды.
Есть сдержанность и медлительность, беззаботность и уныние. Есть все, что есть и везде. Но все же…
Текст: Юлия Варыга
Фото: Ольга Варыга, Юлия Варыга
Loading ...
